Она постоянно задевает меня. Заходит, кидает язвительные фразы. Может кинуть кусочком апельсина. Она не знает, какая у меня машина, точнее, не хочет это запоминать. Зато она помнит, как я ее купил и что у меня она «плохая», не идущая ни в какое сравнение с ее. Она может рассказывать всем, какой я пессимистичный и что от общения со мной испортится карма, а этого лучше избежать. Она может подойти и сильным движением руки, пытаясь схватить за шею, чтобы удушить, ударить рукой по горлу, а это, если кто знает, очень неприятное ощущение вызывает. При всех она может язвительно подстебнуть, какой у меня напряг с деньгами, что нечего кушать. Встретив в коридоре, она может сказать «фу, какие ужасные джинсы» или выкинуть что-нибудь относительно прически. Фамильярность — ее существенная черта. Еще, вероятно, она потеряла всякую веру в меня.

В какой-то момент все это веселит. Но в какой-то вгоняет в депрессию. Окруженный людьми, стремящимися оградиться от мира всевозможными способами, зачастую мне самому приходится оградиться от всех, чтобы побыть наедине с собой и забыться. Ведь вера в себя не приходит со словами от других, что я источник печали в некоем маленько коллективе. Я виноват в чем-то, потому что я не хочу быть частью какого-то общества. А я стараюсь. И, наверное, я бы все-таки хотел быть не частью общества, а маленьким пространством, которое я строю согласно тем принципам мироустройства, которые в меня заложила жизнь. И, мне кажется, по большей части они все-таки хорошии. Если бы большинство людей следовало чему-то подобному, отстраивала свой собственный мирок в таком порядке, то все бы мы жили в одном хорошем светлом мире без эгоизма, жадности, зависти и скупости.

Холод.